Орк-лекарь - Страница 100

100

Этот же красавчик, видимо, ничего секретного на себе не записывал. Между полами жилетки была видна лишь часть татуировки. Закорючки сверху определенно означали «старший сын». Чуть повыше пупка располагался треугольник с вписанным в него кругом. Это — связь с духами. Наверное, кто-то из ближайшей родни — шаман. А чуть повыше, где обычно наносят знаки, фиксирующие главные жизненные достижения, имелось весьма реалистическое изображение крылатой твари — помеси нетопыря с крокодилом, вроде того, что пытался использовать в качестве посадочной площадки уступ возле занятого фанатиками храма. Рассмотрев получше наколку, я задумался о том, что надо поговорить с этим Шуфор-князем, парень должен что-то знать об этих летунах.

А совещание все тянулось и тянулось. Любят орки поговорить не меньше, чем наши депутаты! Но постепенно речи иссякли. Гырбаш-князь что-то шепнул сидящему у него за спиной молодому парню, тот гибко поднялся и скользнул вдоль стены к выходу. Вскоре я ощутил запах… наверное, самое точное определение — божественный… он втек в шатер раньше, чем появились два воина, тащившие котел.

Вожди зашумели, зашевелились, пододвигаясь к накрытому тонким полотном возвышению посреди шатра. Я постарался сесть так, чтобы оказаться рядом с Шуфор-князем. Если судить по легкости, с которой парнишка из «полулотоса» перетек в «позу ученика», усевшись на пятки, то его перекачанные мышцы были обманчивым зрелищем. Двигался молодой воин мягко и свободно. Наклонившись, он ловко подцепил лепешку, миску с мясом и принялся аккуратно есть. Я немного растерялся. Несмотря на тренировки, мне до сих пор не давалось высокое искусство еды руками. Вернее, не руками, а при помощи жестковатой лепешки, на которую по куску стряхивали мясо, и получившийся «бутерброд» отправляли в рот. Женщинам и детям позволялось пользоваться палочками для еды или двузубыми вилками, сделанными из разветвленных веточек. Но на таких мужских мероприятиях, как совет вождей, никаких столовых приборов вообще не полагалось. Поэтому я сделал вид, что сыт, взял лепешку, несколько стеблей сладкого лука и принялся жевать. К счастью, сильного голода я действительно не испытывал: еда в тумане оказалась вовсе не плодом моего воображения и сейчас приятно тяжелила желудок.

Несколько минут раздавалось лишь чавканье. Потом зазвенели кувшины, забулькало пиво. Сытно рыгнув, мой сосед наполнил чашу и прилег, расслабившись. Но Гырбаш-князь потревожил его:

— Гривастый Волк, пожелаем же удачи в твоих поисках!

Молодой вождь с достоинством кивнул и ответил, чуть приподнявшись:

— Пожелания удачи от мудрого — большая ценность. Я уверен в силах сновидицы, но твое пожелание их утроит.

— Эта ночь — твоя. Утром мы выступаем, — продолжил Гырбаш-князь, обращаясь к Шуфору.

— Я понял, старший, — кивнул тот.

— С тобой и твоей сновидицей пойдет мой брат Мышкун.

— Хорошо.

Парень снова кивнул и обернулся ко мне:

— Я видел тебя в деле, Мышкун-ага. Говорят, что ты — сильный шаман, и даже больше шаман, чем воин, хотя так не бывало раньше. Для меня большая честь, что ты пойдешь с нами.

— Многие шаманы были воинами, пока были молодыми, — ответил я. — А то, что я ношу щит и саблю, — так у меня пока некому их передать.

Вскоре мы уже шли в ту сторону, где располагались палатки воинов племени Гривастых Волков. Солнце еще не село, и я с любопытством наблюдал за жизнью в лагере. Здесь не было лишней суеты, но, видимо, приказ об утреннем выступлении слышали все, поэтому дорогу нам то и дело пересекали своры ездовых зверей. Их шкуры были темными от воды — орки любят при возможности загнать своих любимцев в воду. А тут — озеро под боком, места всем хватит.

Выбрав момент, я завел разговор о татуировке на животе моего спутника.

— Я убил злого шуха, — как о чем-то само собой разумеющемся сказал Шуфор. — Шухи воруют овец. Вы, северяне, не знаете о шухах, а рядом с Кародом их много.

Парень разговорился. Оказывается, Темный Властелин создал не только ездовых волков, но еще многих полезных зверей. Но шухи оказались бесполезными. И очень злыми. Верхом на шухах сражались какие-то ффафыры. Кто это такие, я не понял. Шуфор и сам толком не знал, что это за существа и к какой расе они принадлежали. Потому что сейчас в живых не осталось ни одного ффафыра. Небо испортило их, и они взбунтовались против Темного Властелина, а он убил их всех. Когда погибли все наездники, шухи не захотели никого слушаться и улетели в горы.

— А где их можно увидеть, этих шухов?

— В Кароде, где же еще, — Шуфор недоуменно пожал плечами. — Землеройки не умеют их убивать, но могут отпугнуть. Поэтому твари летают на побережье и охотятся там на тюленей. Но иногда залетают и в степь.

«Шухи, шухи, — вертелось у меня в голове. — С чем-то они связаны, с чем-то очень важным…»

Но я отбросил мысли о летунах. Проблемы надо решать по мере их поступления. Сейчас мы направляемся в лагерь Гривастых Волков, а оттуда — к кладу. Могу дать руку на отсечение, что наша цель — именно те развалины, в которых я когда-то прятался. Или же земля здесь действительно нафарширована сокровищами, как булочки моей бабушки — сладким изюмом…

Но я ошибся. И хорошо, что я не стал ни с кем спорить на отсечение руки — проиграл бы.

В ставке Гривастых к нам присоединились старуха в по-цыгански ярком платке и куче торчащих одна из-под другой юбок и дюжина воинов. Один из них вел в поводу зверя, не имеющего ничего общего с волком. Тот скорее походил на лохматого кабана размером с носорога. Милый такой хряк со свалявшейся жесткой шерстью на спине и боках, трогательными раздвоенными копытцами и маленькими злобными глазками над бородавчатой, клыкастой мордой. То, что торчало из его пасти, больше напоминало слоновьи бивни, чем зубы хищника, и было оковано на концах железом. На кабана навьючили несколько вязанок хвороста и, подсадив, затолкали туда же старуху. Бабка повозилась, умащиваясь на вязанках, махнула рукой в сторону от озера и крикнула, чтобы трогали. Шуфор повторил приказ, и мы зашагали. К моему удивлению, ведунья показала совсем не туда, где, по моим прикидкам, находились развалины древнего форта и подземелье под ним.

100